«.20. I – 1943. После формировки в Москве и длительного путешествия по ж.[елезной] дороге, прибыл наш полк на фронт. Разгружались мы на ст.[анции] Качалино … Станция Качалино находится приблизительно около 70 км. от Сталинграда. Здесь я впервые увидел разруху войны …
26. I – 43. … Я побывал с пом[ощником]нач[альника]штаба под Сталинградом, до которого 10 км., в поисках наиболее исправных автомашин, которыми битком набиты все балки и овраги. В стороне Сталинграда не смолкает грохот орудий, в небе вспыхивают ракеты и разноцветными метеорами трассирующие пули. Там идут большие бои.
В Гумрак чаще стали появляться пленные немцы из Сталинграда, партиями от небольших групп до 2-3-х тысяч человек. Они больше похожи на отступающих солдат Наполеона, закутаны в различное тряпье и одеяла. … Ношу документы из штаба дивизиона в штаб полка. Путь мой лежит по балкам и степи до Питомника и до хутора Дубинино, путь в 27 км. Долго я помнить буду эти «походы» в морозные дни и ночи, в метели по степям, где полно озверевших, голодных, вооруженных немцев. …
Прошел январь. В первые два дня февраля количество пленных увеличилось, теперь они идут круглыми сутками сплошной толпой во всю ширину дороги. Ночью можно подумать по шуму голосов, скрипу снега, что по дороге движется огромный обоз. Очевидно, бои в Сталинграде подходили к концу. И вот 3-го февраля пришел приказ Сталина и сообщение, что ликвидация окруженной группировки под Сталинградом – кончилась.
Кончилось великое сухопутное «ледовое побоище». Здесь, под Сталинградом, была решена участь немецкой армии, а может быть, и дальнейший ход войны и судьба гитлеровской Германии. План немцев обойти Москву с юга не удался. Утром этот приказ я повёз в штаб полка. Еще 2-3-е суток из Сталинграда шли пленные, потом пошли наши солдаты на отдых…».